Во времена становления кинематографа, появилось
такое понятие, как «экранизация». То есть, перенос на экран литературных
произведений, пьес, поэм и т. д. Потом, это понятие расширилось, появились
экранизации комиксов и видеоигр (условно назовем их «оригинальными историями»).
Это было удобно, ведь не нужно создавать что-то новое оригинальное, а взять уже
готовое, переиначить, подстроить под кинематографические каноны и снять. К тому
же, немаловажный аспект экранизаций, это фанаты оригинальной истории. Например,
поклонники литературного произведения, которые потенциально могут пойти на
экранизацию своего любимого романа. Понравится ли данный фильм поклоннику
романа или нет – это уже другая история. Но факт остается фактом – поклонник
может хотя бы ради интереса прийти и посмотреть «чё там, эти киношники
наснимали». Соответственно, человек пришёл, заплатил и деньги отправились в
кассу студии. Сейчас, популярность произведения решает дальнейшую его судьбу в
кино: будет ли он перенесен на экран или нет.
Бывало
и так, что после экранизации, оригинальная история могла стать более популярно.
Ну, а бывало наоборот. Всё зависит от качества ленты, добросовестного отношения
к работе, таланта постановщика. Но даже если все элементы присутствуют, то
авторы оригинальных историй относились к экранизаций своих работ
негативно. Вообще, авторы и режиссеры,
их взаимодействие и конфликты – тема насущная и актуальная. Сегодня хочется
рассказать об одном из таких конфликтов.
Как
думаете, что будет, если два гения с противоположным мнением столкнутся лбами.
Правильно, будет большой «бабах». Такой «бабах» произошел во время съемок фильма «Солярис» (1972). Тогда лбами
столкнулись Станислав Лем – автор
оригинального романа и Андрей Тарковский – режиссер экранизации. Лем и
Тарковский разошлись во мнениях по поводу концепции киноленты и режиссёрских
решениях принятых Тарковским. В книге «S.Beres'. Rozmowy ze Stanislawem Lemem» 1987 писатель так комментирует свою позицию: «Во-первых, мне бы хотелось
увидеть планету Солярис, но, к сожалению, режиссер лишил меня этой возможности,
так как снял камерный фильм. А во-вторых (и это я сказал Тарковскому во время
одной из ссор), он снял совсем не «Солярис», а «Преступление и наказание». Ведь
из фильма следует только то, что этот паскудный Кельвин довел бедную Хари до
самоубийства, а потом по этой причине терзался угрызениями совести, которые
усиливались ее появлением, причем появлением в обстоятельствах странных и
непонятных. Этот феномен очередных появлений Хари использовался мною для
реализации определенной концепции, которая восходит чуть ли не к Канту… А совсем уж ужасным было то, что
Тарковский ввел в фильм родителей Кельвина, и даже какую-то его тетю. Но прежде
всего — мать, а «мать» — это «Россия», «Родина», «Земля». Это меня уже
порядочно рассердило…»
Более
того, Тарковский рассматривал Космос с позиции традиционалиста, пытаясь
сказать, что холодные просторы Вселенной, враждебны для человека, они неприятны
и отвратительны, а вот Земля – это наш дом, он прекрасен. Но Лем считал
по-другому. Он смотрел на это с позиции футуриста, фантаста. «Были мы в тот
момент как две лошади, которые тянут одну телегу в разные стороны...» - пишет
Лем.
За шесть недель, которые
писатель провел в Москве, споря с Тарковским над фильмом, они не пришли к
какому-то компромиссу. Конфликт закончился тем, что в одной из ссор, Лем
обозвал Тарковского дураком и уехал к себе домой.
В итоге, мы увидели
фильм так, как это видел Тарковский, а Станислав Лем мог только негативно
отзываться о фильме. До судебных тяжб дело не дошло.
Комментариев нет:
Отправить комментарий